Как выживает семья Положенко?

Летом 2019 года «БО» пристально следили за судебным процессом в отношении брянского предпринимателя Владимира Положенко. Напомним: судили его, одиннадцать работников и мастера участка Большереченского лесничества Николая Обросова за то, что они в 2015 году якобы сколотили ОПГ и незаконно срубили свыше трёх тысяч сосен. Ни один суд не обратил внимания на то, что ущерб определяли сами лесные чиновники, которым выгодно, чтобы он был больше; что изначально лесхоз принял участки без намёка на переруб; что все фигуранты дела заявляли о давлении… Всё, что было в пользу подсудимых, «правосудие» решило не замечать. Таким образом, Владимир Михайлович стал главарём «преступной банды», его зять Константин выступил правой рукой главаря, а лесник Николай Обросов обеспечил им «монополию» на лучшие участки в Кабанских лесах. И сколь бы спорно всё это не казалось, всех их отправили за решётку.

О том, как сейчас выживает семья Положенко, разом оставшаяся без двух кормильцев, с нами поделилась супруга Владимира Татьяна.

- Татьяна Кимовна, как давно вы виделись со своим супругом? И где он сейчас находится?

- Навещала я его 15 января, за три дня до его дня рождения. Ему исполнилось 64 года. Сейчас он отбывает наказание в исправительной колонии № 1 г. Гусиноозёрска.

- Ещё до суда, во время следствия, он отсидел в Улан-Удэнском СИЗО девять месяцев, где у него обострились хронические заболевания. Как сейчас у него самочувствие?

- Здоровье у него неважное. Сам он ни на что не жалуется, но видно, что сильно похудел, и взгляд уставший…

- В декабре вы пытались добиться условно-досрочного освобождения. Попытка не увенчалась успехом?

- Гусиноозёрский суд дал добро, но прокуратура почему-то уже второй раз отказывает, хотя у Владимира положительная характеристика.

- Также вы обжаловали решение Кабанского районного суда. Хоть что-то изменилось?

- Получив решение в Кабанске, мы обратились в Верховный суд Бурятии. Решение он полностью не отменил, но сократил сроки. Владимиру его сократили с 9,5 до 7,5 лет, Николаю Обросову вместо 9 назначили 6 лет колонии, Константину уменьшили на полтора года с 8,5 до 7 лет. Четверых человек отпустили домой с условным сроком. Для остальных ничего не изменилось. Затем мы подавали жалобу в Кассационный суд в Кемерово, но решение Верховного суда Бурятии осталось без изменений. На днях направим апелляцию в Конституционный суд, а дальше, если потребуется, в Верховный суд Российской Федерации. Сейчас Владимир с адвокатом решают, как лучше поступить.

- Ещё в 2019 году Совет старейшин Кабанского района направлял жалобу Путину с подписями двухсот ваших земляков. Пришёл ли какой-то ответ?

- От его секретарей поступил ответ, что они не могут вмешиваться в судебный процесс. Помимо Путина мы обращались в «Народный фронт», к уполномоченной по правам человека в России Т.Н. Москальковой, писали в «Частный детектив» на канал «Россия-1» – ничего дельного от них не пришло. Обращалась я и к руководителю Следственного комитета Бурятии Вячеславу Сухорукову. Он сказал, что можно подать заявление на помилование. Но ведь помилование – это признание вины.

- А с Республиканским агентством лесного хозяйства состоялся суд? Они же хотели взыскать с вас свыше 30,6 миллионов рублей штрафа за якобы причинённый ущерб лесному фонду.

- Да, заседание прошло 14 декабря. Решение взыскать с нас эти 30 миллионов мы тоже намерены оспорить.

- Суды, адвокаты, штрафы… У вас остались средства на существование?

- Пятый год у нашей семьи продолжается этот кошмар. Поначалу жили за счёт СТО и автомойки. Даже взяли в кредит 500 тысяч рублей, чтобы докупить шиномонтажное оборудование. Но из-за пандемии машин заезжать стало очень мало. Обычно летом у нас часто обслуживались монголы, китайцы. Нынче машин не было вообще. Теперь даже содержать СТО не на что. Элементарно нет денег на дрова, чтобы протопить. Приходится искать подработку.

- Как же вы тогда выплачиваете кредит?

- Два года платили исправно, даже думали, что к декабрю 2020-го полностью его погасим. Но началась пандемия, клиентов не стало, платить получалось по 1-2 тысячи рублей, а надо было по 17. В итоге основной долг в 114 тысяч рублей перевалил за триста тысяч… За неисполнение договорных обязательств банк подал на нас в суд. Наверное, последнюю машину заберут…

- А что стало с вашим арестованным имуществом (УАЗ, три Камаз а, три трактора, «Урал», погрузчик, грузовик «Mitsubishi», четыре прицепа, 11 бензопил, древесина), которое находилось в «Данаке» на хранении?

- Всё ушло в доход государства.

- Насколько помнится, ещё во время суда технику эту начали разворовывать. Во сколько же её оценили?

- Мы пока ничего не знаем…

- А арестованный трактор, который остался в лесу и который тоже кто-то начал растаскивать по запчастям?

- Так от него вообще ничего не осталось. Суд нам его вернул, но забирать уже было нечего. Я подала заявление в полицию, но никого не нашли…

- Звучит ваша история очень удручающе.

- И это ещё не всё. Уже после ареста Владимира Михайловича у нас отобрали последний трактор, который во время следствия стоял с нерабочим двигателем. Мы его зачем-то отремонтировали и его забрали. А кроме него отобрали ещё один УАЗик и новый КамАЗ. В общем, забрали всё…

- Как вы живёте со всем этим?

- На таблетках. После судов здоровье сильно подкосило. Нервы. Но опустить руки я не могу – нужно идти до конца.