В Бурятии из-за запрета на вылов омуля в Кабанском рыбозаводе почти не осталось людей, умеющих делать неводники

  Фамилия Парфёнов в нашем районе встречается нередко. Но Андрей Валентинович Парфёнов, заместитель председателя СПК «Кабанский рыбозавод», не местный. Родился и вырос он в Кургане, старинном уральском городе. Человек сугубо городской, однако же с молодых лет живёт в сибирском селе Посольском.

Мы разговаривали на посольской косе. Он с грустью смотрел в морскую даль, вспоминая былые успехи родного рыболовецкого предприятия. Возвратится ли когда-нибудь в Посольское слава рыбацкого села? Андрей Валентинович верит: это время вернётся!

…Он учился в Тобольском мореходном училище по специальности «Промышленное рыболовство» и грезил морем. Это были конец 70-х – начало 80-х годов. Очень хорошее время для молодёжи. Сейчас некоторые ругают советское, но в нём было много положительного. Например, система распределения после окончания учебных заведений.

На предприятия ехали не на аркане – был широкий выбор. И в этом была мудрая политика государства: молодые люди уезжали за тысячи километров от родного дома, заводили семьи, омолаживали кровь своих предков, сотнями лет живших на одном месте. В случае Андрея Парфёнова он мог выбирать от Архангельска до Владивостока. Но по окончании мореходки в 1983 году друг позвал его на Байкал, сманив несказанной красотой наших мест.

Сначала его приняли на работу в Ранжурово, а потом перевели в рыболовецкий колхоз «Байкал», председателем которого был Александр Алексеевич Суворов. Хороший был руководитель, помогал 19-летнему молодому специалисту. Сразу обеспечили жильём, ведь у него уже была семья, ребёнок. Однако Андрея тянуло в море: во время практики он побывал на Балтике, на северных морях. Очень хотелось во Владивосток или Архангельск.

Прошло три года, положенных отработать по распределению. Тут родился второй ребёнок, и они с супругой не решились ехать куда-то на новое место с малышом на руках. Так и остались на постоянное место жительства в Посольском. Между Владивостоком и Архангельском! Подумали: а почему бы и нет? Народ тут хороший, работа интересная. Было до 12 рыболовецких бригад, и это только в колхозе…

В 1983-84 годах колхоз «Байкал» привлекли к научному лову омуля. Его отлавливали сетями для учёных, чтобы изучать байкальскую фауну. Меняли ячею: на сетовую лодку выдавалось по 500 метров сетей ячеёй на 32, 34 и 1000 метров с ячеёй на 36 мм. Итого по два километра сетей на лодку.

Зимой на лёд стабильно выходили три бригады. Года через три Андрея Валентиновича выдвинули на должность сельхозбригадира. Помимо рыбалки, колхоз занимался выращиванием зерновых, держали уток, разводили коней. Андрей сопротивлялся: вырос в городе, овёс от пшеницы не отличал. Но старшие товарищи настояли: научим, поможем. Пришлось согласиться. Чуть позже он стал заместителем председателя по рыбодобыче и сельскому хозяйству.

В 1991 году жизнь снова подтолкнула его к учёбе. Поступил в сельхозакадемию, окончил которую в 1996-м. В стране шли перестроечные процессы, началась реорганизация рыбодобывающей отрасли, колхоза, и рыбозавод решили объединить. Получилось более крупное предприятие – СПК «Кабанский рыбозавод», и Андрея Валентиновича перевели туда заместителем директора. В этой должности он работает и сейчас.

С 2017 года вступил в силу запрет на вылов омуля. Но уже и к 2017-му подходили отнюдь не с рекордными уловами. Например, на последний перед запретом 2017-й год разрешалось выловить всего 26 тонн омуля. А несколько лет назад за один раз вытягивали по 80 тонн. Работало по 12 бригад: 8 ставных неводов и 4 закидных. Было чем работать!

На реках Култушной, Абрамихе, Бельской гриве отлавливали идущего на нерест омуля для Большереченского рыбоводного завода. Параллельно завод занимался переработкой морской рыбы. Её привозили с востока, коптили, солили. Потом поставки прекратились, переработку пришлось оставить. А зря, считает Андрей Валентинович. Потеряли рынок сбыта, да и какая-никакая была бы работа. Помещения хоть и законсервированы, но ветшают, сыплются. А если бы в них шла работа, поддерживалось бы и нормальное состояние. Ведь когда-то эти помещения пригодятся заводу! Не может быть, чтобы весь рыбный промысел ушёл в небытие.

Из 280 работников осталось около 40. Это в прошлый запрет на вылов омуля, который пришёлся на советский период, для рыбаков построили птичники, зверофермы, другие предприятия. Чтобы люди, оставшиеся без работы, занимались другим делом и получали за это деньги.

А сейчас руководство завода собственными усилиями старается обеспечить их хоть какой-то работой. В основном это зимняя рыбалка и летний лов омуля для «научников». Ну и сельское хозяйство, кони. Сейчас собрались строить лодку-неводник, потому что флот за время простоя предприятия сохранился не весь. Кедрач рубить нельзя, остаётся сосна. Андрей Валентинович чувствует: будут проблемы и с кадрами. Люди разучились делать настоящие неводники, старые мастера ушли. Но делать надо. Флот нужно обновлять. Возможно, он скоро понадобится. Ведь не вечен же этот запрет!