Недоработки следствия аукаются в суде

На очередном заседании 19 января суд допросил троих свидетелей – друзей, вместе с которыми, как утверждает подозреваемый Дмитрий Истомин, они вечером 9 августа закупали продукты, чтобы утром 10 августа уехать на Байкал.

Ольга Трифонова, Александр Трифонов и Татьяна Виноградова пояснили, что вечером 9 августа на микроавтобусе Евгения Недорезова поехали по магазинам. Купленные продукты привезли к Истоминым. Договорились утром выехать пораньше на машине Недорезовых. Утром 10 августа они узнали, что Марину Истомину ночью увезли рожать, и приехали к роддому. Встретили там Дмитрия (он был «трезв и чист»), съездили к нему, забрали продукты и уехали на Байкал. Дмитрий остался дома.

События тех дней они запомнили потому, что родила Марина. Компания собиралась на Байкал в пятницу, 9 августа, но Татьяну не отпустили с работы. Поездку перенесли на утро субботы, 10 августа. И если бы они всё же уехали 9-го, Ольге и Татьяне, окончившим медколледж, пришлось бы принимать роды…

В общих чертах сказанное свидетелями совпадало. Но в деталях были нестыковки. Был ли какой-то повод собраться? Александр ответил, что не было. Татьяна сказала, что компания ехала отдыхать и отмечать её день рождения. Кто покупал продукты 9 августа, была ли с ними Марина? Ольга и Татьяна ответили, что Марины, скорее всего, не было. Александр уверенно сказал, что она закупала продукты со всеми. Почему продукты увезли к Истоминым? Было бы логичнее оставить их у Недорезовых…

Никто из них не вспомнил, на какое время утром 10 августа назначался общий сбор. Ольга и Татьяна сказали, что приехали к роддому до того, как родила Марина, и успели с ней поговорить через окно предродовой палаты. Александр сообщил, что приехали в роддом, когда Марина уже родила. Про то, что она рожает, друзья узнали от Недорезовых. Но как об этом узнали они – осталось невыясненным.

Понятно, что свидетели рассказывали о событиях 19-летней давности, и детали могли забыться. Но при этом Татьяна, например, описала, во что был одет Истомин утром 10 августа 2002 года.

Все трое отметили, что сейчас не поддерживают дружеских отношений с Дмитрием.

Впервые с начала процесса проявили активность присяжные. Дважды старшина передавала записки с вопросами к свидетелям, которые озвучивала председательствующая по делу Оюна Баймеева.

Рассмотрение дела продолжилось 21 января с вопроса старшине присяжных: коллегия прибыла в полном составе? Оказалось, что одного из присяжных положили в больницу. Суд принял решение заменить его запасным. С начала судебного разбирательства коллегия потеряла всех (их было двое) присяжных-мужчин.

В тот день суд допросил важнейшего для подсудимого Истомина свидетеля – его жену Марину. По сути она подтвердила сказанное Дмитрием и свидетелями: собирались ехать на Байкал 9 августа, но перенесли поездку на 10-е. Накануне вечером все закупились продуктами (Марина сказала, что тоже участвовала в этом). В два-три ночи у неё заболел живот, она разбудила Дмитрия. К четырём утра стало невмоготу, и Дмитрий побежал «за ребятами» (Истомина имела в виду коллег Дмитрия по отделу вневедомственной охраны), чтобы увезти её в роддом. Через какое-то время он приехал с Назаровым и Кирилловым на рабочем «уазике» и увёз её в больницу.

Видимо, в 2020 году Марина вместе с адвокатом попыталась с ними встретиться, чтобы взять показания. Но как это было и чем закончилось – на эти вопросы гособвинитель и судья ответить Истоминой не дали. В очередной раз они указали защите на то, что процедура расследования и получения доказательств не подлежит исследованию в суде присяжных. Логичным будет вызов Назарова и Кириллова в суд в качестве свидетелей, но в тот день ни защита, ни обвинение об этом не заявили.

Много вопросов вызвал маршрут Дмитрия. Присяжным даже распечатали карту посёлка с указанием дома, где жили Истомины; магазина «Байкал», куда он побежал нажать тревожную кнопку; пульта централизованной охраны, куда он направился, не дождавшись машины ОВО у магазина, и больницы.

Гособвинитель Анастасия Сергеева огласила присяжным историю родов Марины Истоминой из материалов дела. Истомина поступила в роддом 10 августа в 5-10, родила в 10-15. Отдельно гособвинитель продемонстрировала исправления «по неустановленным причинам»: фамилия «Истомина» была написана поверх штриха (корректирующей жидкости). Такие же исправления, замазанные штрихом, касались даты поступления и анализов. В исправленном виде – 10 августа, но ноль написан поверх штриха.

Адвокат Евгений Вишневский показал присяжным выписку из журнала оказания неотложной помощи из уголовного дела. В ней сказано, что Истомин обращался в приёмный покой Селенгинской больницы с переломом руки 19 августа 2002 года (напомним: Пономарёва утверждала, что Истомин ходил с гипсом сразу после 9-10 августа и связывала это с убийством девушек). И здесь гособвинитель Игорь Акулов акцентировал внимание присяжных на дате: девятка в числе «19» как будто написана в нуле. И у кого-то из них вырвалось вслух: «10 августа!» Евгений Вишневский указал, что эти документы следователям предоставила администрация больницы, и Истомин, понятное дело, доступа к ним не имел.

Но почему в ходе расследования уголовного дела исправления не заинтересовали следователей? Эти документы подтверждают алиби подозреваемого в жестоком двойном убийстве, и малейшие сомнения в их достоверности должны были их насторожить, заставить устранить сомнения…

Далее суд допросил подсудимого Евгения Инкина. Его обвиняют в убийстве двух девушек, попытке убийства Пономарёвой и незаконном хранении оружия. Он откровенно заявил, что не помнит, чем занимался 9-10 августа 2002 года:

- Для меня это были рутинные дни. 99 процентов, что был на работе. Я тогда жил недалеко от отделения, дома был домашний телефон, и меня могли вызвать в любое время. С погибшими девушками никаких отношений не имел. Подсудимых знаю только как сотрудников милиции. Что касается убийства девушек… Работал по этому делу, версии были касаемо сотрудников…

Здесь судья остановила Инкина – опять задета процедура расследования.

- Я не помню, где был 8 октября 2002 года. Но Пономарёву в тот день я не похищал, никуда не вывозил, тем более, с Поповым. Ни повода, ни мотива это совершать у меня не было, — продолжил Евгений. — Я был знаком с ходом расследования и понимал, какие показания она даёт. Они проверялись и не находили никакого подтверждения…

И судья снова остановила Инкина, предупредив, что будет расценивать его «быстрые высказывания» о ходе расследования как попытку оказать влияние на присяжных. Ей возразила адвокат Ольга Коренева: подсудимый имеет право высказать свою позицию по предъявленному обвинению.

- По поводу предъявленного обвинения и давайте показания, — ответила судья.

Инкин описал место предполагаемого утопления Пономарёвой как яр, обрывистый берег. Ему возразили потерпевшие Андрей и Светлана Патеюк: там есть подходы к воде.

- Я и не отрицаю, что есть. Я ориентировался по координатам, указанным в уголовном деле по навигатору, — ответил Инкин.

По поводу обвинения в незаконном хранении оружия Инкин рассказал, что 16 декабря 2019 года нашёл пистолет у подъезда и написал заявление о сдаче. Но сделать это не успел – утром 17 декабря он был задержан. (Позже гособвинитель огласил присяжным протокол допроса Инкина, где он говорит, что нашёл оружие 14 декабря. На это Инкин ответил, что в ходе допроса говорил про 16 декабря).

Также Евгений рассказал про Николая Кузьмина, от которого Пономарёва якобы знает об обстоятельствах убийства девушек:

- Никогда не видел его с Пономарёвой, он в то время сожительствовал с женщиной-следователем. И если бы Николай стал невольным свидетелем преступления, он никогда не стал бы это скрывать и тем более делиться с несовершеннолетними…