Пришло время спасать омулёвые стада

То, что спасать байкальского эндемика рано или поздно придётся, было очевидным ещё в позапрошлом веке. Уже тогда добыча омуля велась в хищнических масштабах.

Наши предки улов мерили так называемой омулёвой бочкой, куда при солении помещалось не менее 500 крупных (часто до 1,5 и 2 кг) особей. По свидетельству литератора и краеведа Дмитрия Давыдова (1811-1888 г.г.), улов небольшой рыбацкой артели в среднем составлял 50 бочек. Видимо, во время нереста. Другой краевед, А. Кириллов, уже в 1886 году писал о необходимости искусственного воспроизводства омуля. Первая опытная станция по инкубации икры была открыта на реке Селенге в 1919 году, а в 1933-м на Большой реке, в 12 км от Байкала, заработал первый в Сибири рыбоводный завод.

Именно благодаря Большереченскому заводу удалось сохранить от исчезновения глубоководную популяцию омуля, связанную с нерестовыми речками мелководного залива Посольский сор. Конечно, при условии, что омулю дадут дожить до зрелого возраста, а это в среднем 7-10 лет. Примерно столько и продлился первый запрет на промышленную добычу «жемчужины Байкала», введённый в 1969 году после того, как годом ранее был получен рекордно малый улов в 800 тонн.

Первый запрет (1969-1975) на промышленный лов, по сути, не дал ожидаемого результата: биомасса омуля не достигла среднемноголетних значений, и пришлось признать факт, что «омулёвая бочка» окончательно прохудилась, и полумерами её не залатать.

Причины сокращения популяции байкальского эндемика хорошо известны. Все они в основном связаны с деятельностью человека: браконьерство, изменение гидрологического режима рек из-за вырубки лесов вдоль береговых водосборных зон, снижение уровня воды в Байкале, сброс сточных вод предприятиями. Также специалисты отмечают сокращение кормовой базы омуля, главным образом бычков, ставшее следствием подъёма уровня Байкала в результате строительства плотины Иркутской ГЭС. После чего уникальное озеро фактически превратилось в водохранилище.

В 2016 и 2017 годах в основные нерестовые реки зашло рекордно малое количество омуля – в 3-5 раз меньше допустимого уровня. Из-за этого рыбоводные заводы не смогли отловить достаточное количество производителей. В результате весной 2018 года выпуск заводских личинок составил всего 900 тысяч штук вместо желательных 1,2 млрд штук. Таким образом, запрет был вынужденной, но во многом запоздалой мерой со стороны государства. Запоздалой в том смысле, что теперь для существенного роста популяции омуля потребуется не три и не пять (как многие надеются), а добрый десяток лет. Если не больше… И то при условии, что удастся воплотить комплекс правоохранительных, рыбоводных, экологических и, конечно же, социально-экономических мероприятий.

Надо признать, что в этих направлениях за прошедшие два с половиной года кое-что сделано, и даже есть первые результаты. Самое главное – прижали браконьеров, особенно профессиональную каморру. По крайней мере, действует она уже не так открыто и нагло, как в недалёком прошлом. Крупные штрафы и таксы для исчисления размера ущерба, причинённого водным биологическим ресурсам, десятки возбуждённых уголовных дел, конфискация плавательных средств, контроль за точками сбыта постепенно делают своё дело. И хотя на рынках и в прибрежных посёлках приобрести запрещённую рыбу пока ещё можно, былого изобилия уже не наблюдается.

Это вселяет надежду, что сегодняшние нерестовые стада находятся в большей безопасности, чем до введения запрета. Осенью 2021 года были приняты беспрецедентные меры по контролю за нерестилищами. На нерестовых реках дежурили 20 передвижных постов. На охране омуля работали инспекторы из соседних регионов, 50 сотрудников Росрыболовства, усиленные наряды МВД и ГИБДД. Как результат: в полицию передано более 100 материалов для возбуждения уголовных дел.

Разумеется, бороться с незаконным выловом омуля, в который так или иначе вовлечена значительная часть местных жителей, необходимо не столько карательными мерами, сколько решением социально-экономических задач. Нерест прошлого года стал показательной, можно сказать, знаковой кампанией по охране нерестового омуля. И внимание к омулёвым делам будет только усиливаться.