Неистовый Архипыч

У него была небольшая пенсия и куча заболеваний. Но до последнего дня своей непростой жизни он пропускал через себя события, происходящие в мире – от Нью-Йорка до маленького села на нашем правобережье: анализировал, делал выводы и прогнозы; иногда радовался, но чаще скрипел зубами от досады или негодования.

Ему порой не хватало выдержки, особенно в публичных дискуссиях, но это с лихвой окупалось его прямотой, искренностью, убеждённостью.

А ведь он, Михаил Архипович Хамаганов, самый сложный и тяжёлый период своей жизни прошёл именно в советское время.

Курсант-суворовец, выпускник престижного Омского общевойскового командного училища, он успешно начал военную карьеру, которая обещала быть блестящей – армию он любил и был ей предан.

Но грянул «несчастный случай на производстве»: в сгоревшем в воскресный день на заиграевской трассе рейсовом автобусе среди погибших оказались солдаты-самовольщики из его роты. «Разбор полётов» был скоротечен, да и был ли он вообще? Михаила просто вышибли из армии…

Он вернулся домой, в Кабанск, — без гражданской профессии, покалеченный морально. Начались непростые времена: менял работу, искал место в новой жизни. И это продолжалось несколько лет. Однажды случайно встретил его на территории коопзверопромхоза, возле горы кедрового ореха, просушкой которого он занимался. «Ничего, прорвёмся!» — уверенно сказал Михаил.

…Его спасла родная Кабанская школа. Директор В.А. Петров позвал преподавать историю и помог определиться на заочный истфак Иркутского госуниверситета.

Многие школяры запомнили этого нестандартного учителя: темпераментного, искреннего, с сильным мужским эго. А ещё его помнят по пионерскому лагерю «Орлёнок», где он провёл много летних сезонов. И то, что «Орлёнок» удалось в целом сохранить в лихие 90-е, чтобы потом смочь восстанавливать, большая заслуга Хамаганова: с винтовкой-«воздушкой», не получая зарплаты, директор лагеря охранял свой объект от мародёров.

Наверное, в те годы и проснулся в нём краевед, тщательно изучавший историю Прибайкалья, издавший несколько книжек. Последняя – «Корни и крона» – вышла в 2017 году. Красная линия во всей публицистике Михаила Хамаганова – братские отношения бурят и русских, проросшие и окрепшие из многовекового соседского проживания, взаимовыручки, кровопролитных боёв Великой Отечественной, где русские и буряты воевали в одном окопе.

Он был интернационалистом до мозга костей. Вот крохотная, но очень важная по смыслу цитата из его последней книжки. «Потомки казаков в Кабанске могут гордиться тем, что они первыми стали представлять в Сибири, Забайкалье великую интернациональную общность людей с одинаковыми интересами и целями в освоении края».

…Помню, однажды он начал разговор с утвердительного: «Ты – русский, я – бурят, оба выросли в Кабанске». Я согласился, о чём тут спорить? Но дальше Архипыч выдал неожиданное: «А вот представь, что где-то в Краснодарском крае всю жизнь прожил такой же русский мужик. У тебя с ним общего по духу, менталитету, характеру, даже питанию гораздо меньше, чем со мной, бурятом!» Я подумал… И опять согласился. Потому что и тут спорить было не о чем.

Мне кажется, что из всех нас, из его поколения, Михаил Хамаганов больше всех соответствовал знаменитому советскому девизу: «Раньше думай о Родине, а потом – о себе».

…Его называли публично в СМИ «ортодоксальным коммунистом». Не знаю, плохо это или хорошо. А называли так за то, что он категорически не принял угодливо-соглашательскую политику «нового генсека» Зюганова. У него было много болезненных стычек – и с Бурятским рескомом КПРФ во главе с «даргой Мархаевым», которые закончились исключением Архипыча из партии, и с видными функционерами из ЦК.

Позиционируя себя рьяными борцами за народные интересы, партийные боссы не поддержали Хамаганова, когда он в судах отстаивал права учителей на льготы по коммунальным услугам или когда организовывал кампанию против строительства монгольских ГЭС на Селенге. Зато народ его поддержал, как всегда.

…Это какой-то знак сверху – именно в дни прощания с Хамагановым Госдума лишила депутатской неприкосновенности и дала согласие на привлечение к уголовной ответственности за злостное браконьерство одного из самых влиятельных людей в руководстве ЦК КПРФ Рашкина, лично причастного к расправе над Архипычем.

А насчёт его «ортодоксальности»... Да, Михаил Архипович всегда отстаивал ленинские принципы и не скрывал большого уважения к Сталину. Но, будучи специалистом райадминистрации по связям с общественностью, первым из чиновников приехал в Посольское, чтобы встретиться с монахами Николаем и Алексеем, взявшимися за, казалось бы, безнадёжное дело – восстановление Спасо-Преображенского монастыря. И начал им помогать, как мог, агитировать всех: монастырь нам нужен, даже при том, что большинство из нас – неверующие, как и он сам, выросший в советское время. Но он понимал: храм человеку необходим. До последнего дня он сохранял дружеские отношения с отцом Николаем и отцом Алексеем, которые после завершения основных работ в Посольском были переведены на высокие посты в Русской православной церкви. Они называли его уважительно: «Наш Архипыч».

И часовня в Степном Дворце была построена благодаря инициативе «ортодоксального коммуниста» Хамаганова. И рождественские подарки сельским ребятишкам он привозил ежегодно. И это по его предложению был создан районный общественный благотворительный фонд «Православие»… Кто из православного «актива», хотя бы из той компании, которая ежедневно трапезничает в Кабанском храме, сделал столько для родной Церкви, как этот «ортодоксальный коммунист»?

…А нам он запомнился прежде всего как «неистовый Архипыч», кабанским Прохановым – ярким, умным, не изменяющим своим принципам, режущим правду-матку в глаза любому, независимо от чина. Который мог запросто позвонить в неурочное время главе района и высказать всё, что о нём думает.

Его утрата невосполнима. Безнадёга охватывает, когда видишь, какие люди покидают нас…