До 1975 года недалеко от Романово на берегу Селенги находилась деревня Пашино

  Красивое, утопающее в цветущей черёмухе село Пашино стояло недалеко от Романово на берегу Селенги.

  Две улицы перпендикулярны друг другу. У главной – три переулка к реке. Первый, где стояло заготзерно, второй – Даниловский, по имени Данилы Кобылкина, и третий – там был клуб. До войны в Пашино было 63 двора и 438 жителей. Многодетные Кобылкины, Голубевы, Нечаевы, Капустины. Жили в Пашино Таракановы, Лагеревы, Ермаковы, Темниковы и другие семьи.

  Деревенька была труженицей. Тогда считалось почему-то, что Романово жило побогаче. А Пашино – поскромнее, попроще, но очень дружно. Многие пашинцы между собой были родственниками. Был свой плодоовощной завод. Сюда свозили из других деревень овощи: квасили капусту, солили огурцы.

  С миром Пашино общалось водным путём. И село в шутку называли портовым городком. Стояла пристань. В Пашино причаливали баржи, в бункеры которых грузили зерно. Для пассажиров ходил пароход «Валерий Чкалов», который переименовали в «Чойболсан» в 1952 году, когда умер знаменитый монгольский маршал. Пашинские бабушки не могли вначале привыкнуть к новому названию, говоря: «Ходил «Валерка», ходил, теперь в «Чоя» какого-то переименовали».

  Прибытие парохода было событием. На пристань собирались детвора и пассажиры. Сначала на горизонте появлялась пароходная труба, а потом пароход важно выплывал сам. Мужики шутили: «Вот ведь, правда – земля круглая. Сначала труба у парохода видится, потом сам выходит». Селенга была судоходной, широкой. Стоял земснаряд – техническое судно, которое периодически очищало дно реки от ила.

  Две соседки – деревни Пашино и Романово – объединились в колхоз имени Пушкина. В Пашино была своя бригада. Одно время бригадиром работал Иван Дмитриевич Ермаков. Ездил он на коне и черенком бича стучал в окна, говоря, кому завтра на какую работу выходить.

  Сеяли пашинцы хлеб. Женщины жали его серпами. Молотили на току. Дети помогали взрослым: осенью собирали с полей колоски, на островах гребли сено. Старших девочек иногда определяли стряпухами на полевой стан.

  Добрая пашинская жизнь живо помнится всем, кто родился и провёл детство и юность в этой деревне. «Посоветуйте, как нам быть? Хочется, чтобы в память о нашем Пашино что-то осталось,» — обратилась в редакцию Т.П. Хайрулина-Кобылкина.

  …Десять лет назад, летом 2009 года, более двухсот потомков жителей Пашино встречались на пашинском берегу. Тогда на длинных листах преподаватель Восточно-Сибирского технологического университета Александр Васильевич Кобылкин составил четырёхметровое древо семьи Кобылкиных.

  Одна из старейших жительниц Пашино – Вера Алексеевна Кобылкина. Она сейчас в Улан-Удэ у дочери, ей уже за девяносто лет. Восемьдесят три года Клавдии Парфёновне Кобылкиной, которая живёт в Иркутске, но лет своих не чувствует и просто не могла не приехать на встречу в Пашино.

  У родителей Клавдии Парфёновны Парфёна Ивановича и Екатерины Трофимовны Кобылкиных в Пашино было десять детей. Клан Кобылкиных крепок. За это время он разросся – родились и выросли дети, у них появились свои дети. Многие разъехались. Но родина зовёт встретиться. И дружные пашинцы слетаются в своё родовое гнездо.

  К Клавдии Парфёновне на пашинской поляне подходит восьмидесятилетняя Тамара Кузьминична Лагерева. Воспоминания двух женщин начинают течь, как воды Селенги. Как всей деревней провожали в море рыбаков: на берег высыпали ребятишки. Отец Тамары Кузьминичны Кузьма Андреянович был бригадиром рыбаков – «башлыком». Запомнилось, как рыбаки, отплывая, синхронно поднимали вёсла и все по команде начинали грести.

  Тамара Кузьминична достаёт фотографию пашинского клуба: «Клуб наш в три окошка!» И женщины с интересом начинают рассматривать большую группу пашинской молодёжи и ребятишек. Тамара Кузьминична вспоминает каждого по имени и фамилии и добавляет: «Помню, что снято было как раз в мой день рождения, на Пасху, 13 апреля 1958 года». В тот день Тамаре исполнилось 18 лет. Она работала животноводом: сначала свинаркой, потом дояркой, ухаживала за овцами. А дом их в Пашино был возле больших тополей: «Вот побывала у родного дома – на душе радостно»…

(Продолжение)