Продолжение истории подводника из Кабанского района
После пребывания в санатории на острове Русском Виталия Антропова, как и других участников тех страшных событий, отправили в военно-морской госпиталь во Владивостоке.
Сколько там лежал – каждый день брали кровь на анализ, проводили разные исследования. Особенно проверяли щитовидку.
(Начало здесь)
Проводились и другие непонятные обследования. Из Москвы и Ленинграда прилетели профессоры, «большие головы», как называет их Виталий Александрович. Вызывали по одному, задавали интересные вопросы (наряду с расспросами о самом ЧП), в том числе: как относитесь к командирам, товарищам; просили заполнить что-то типа ребусов, подобрать картинки по цветам – что уж эти «головы» таким образом проверяли, для него так и осталось загадкой. Может, кто-то написал на их материале диссертацию, предполагает подводник. Но анонимность гарантировали. И каковы были результаты тех обследований, матросам не говорили. А они боялись интересоваться – настолько всё было засекречено.
Из госпиталя их привезли на прежнюю базу, где и стояло повреждённое судно. И приказали обратно принять аварийный корабль, как ни в чём не бывало. На нём они дошли до Большого Камня – города-бухты, где находится ведущее предприятие по ремонту подводных лодок Тихоокеанского флота и единственное на Дальнем Востоке, специализирующееся на ремонте и переоборудовании атомных подводных лодок.
Там и дослуживал наш земляк положенные три «морфлотовских» года. Всё просто и буднично: специалисты-атомщики отгородили злополучный шестой отсек, а дальше экипаж вплотную начал работать рядом со спецами. Выгружали тепловыделяющие элементы из реактора, помогали проводить дезактивацию, сдирали краску со стен и механизмов. Радиоактивной грязи было очень много. Но они всё отмыли, очистили.
Интересная логика у командования: при вас на корабле случилась авария, вам его и ремонтировать. А с другой стороны, не бросишь же такое судно на произвол судьбы…
Авария та была очень серьёзной – иначе её ликвидаторам не присваивался бы статус «участника в действиях подразделений особого риска», и государство не предоставило бы льготы. Хорошо, что не случилось взрыва. Вовремя сработала аварийная защита, прекратившая работу реактора. А то остался бы весь экипаж на веки-вечные в Японском море…
Виталий Александрович очень хорошо помнит годы службы и то, чему за это время научился. Он подробно рассказывал о процессах в реакторе, радиоактивной – самой опасной – воде первого контура, из которой получается пар в тысячу градусов; о способах тушения пожара – пеной и системой «ЛОХ» (лодочная объёмная химическая защита), то есть, фреоном.
Его специальность на подводной лодке была незаменимой – трюмный, отвечающий за работу станции пожаротушения, осушительной системы, систем погружения-всплытия, забортной и пресной воды, воздухоснабжения и многого другого, что на подводной лодке называется «средствами живучести».
Он, как и его товарищи – такие же трюмные и радисты, метристы, турбинисты, торпедисты, должен был досконально знать свои обязанности и выполнять их, ведь жизнь всех зависела от каждого. Не дай Бог, заведётся в экипаже лень – погубит всю команду...
Отслужив, в 1981 году Виталий вернулся на родину – в Кабанск, где на прежнем месте, в посёлке зверофермы, жили его родители, вернувшиеся из Читинской области. Не проходив на гражданке и месяца, он поступил в педагогический институт. Проучившись до нового года, понял, что педагогика – это не его стезя.
Устроился на ферму звероводом, поступил в Каменскую автошколу, где выучился на водителя. Это и стало делом жизни: работал шофёром в ПОХе, прокуратуре, нарсуде, в «Икате». У них с супругой, Любовью Хушеевной, которая в те годы приехала на звероферму молодым ветврачом, двое детей.
Листая дембельский альбом, Виталий Александрович почти всех своих сослуживцев вспоминает по именам и фамилиям, но после армии дружба сохранилась с немногими. Чаще всего он общался с товарищем из Башкирии, который уже давно заставлял его пойти в военкомат и написать заявление на получение положенных льгот. Настаивала на этом и супруга.
Он отшучивался: да что, я без льгот не проживу? А на самом деле думал: если Родина отправила меня служить, то она и должна позаботиться обо мне. Но время шло, а родина молчала…
Хотя друг из Башкирии давно уже пользовался льготами, ведь приказ Минобороны о тех, кто участвовал в ликвидации атомных аварий, как гвардии главный старшина запаса В.А. Антропов, вышел в 1991 году.
И вот в 2015 году он решился на поиски истины. Был сделан запрос в архив Тихоокеанского флота, но оттуда пришёл ответ: «Сведениями не располагаем». А в прошлом году уже райвоенкомат запросил у него документ и заявление.
И, наконец, спустя 40 лет после описанных событий, Виталий Александрович Антропов получил удостоверение, дающее ему право на льготы. Он у нас в районе такой один!
Добавить комментарий
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные и авторизованные пользователи.