«Восьмёрка» - число несчастливое

  Семья СОРОКИНЫХ переехала в Брянск из Кижинги три года назад. Не знали они, не предчувствовали, что приехали сюда на беду...

  Надежда Михайловна, мать 20-летней Наташи, поведала нам историю, которая ей и в самом жутком сне не могла бы привидеться:

  «Моя дочь недавно устроилась на работу в банно-прачечный комбинат п. Селенгинск. Сейчас он называется ООО «Восьмёрка», (бывший МУП «Коммунбытсервис» — ред.), зарегистрировано почему-то в Улан-Удэ. Директор – Мовчан Ангелина Юрьевна.

  И вот 13 июля с дочкой случилось несчастье: её руку затянуло в сушильно-гладильный аппарат – каландр. В этом устройстве крутится большой вал, метра три в длину и с метр в диаметре.

  Моя девочка заправляла в него куртку для глажки и решила подправить воротник. В это время её пальцы затянуло под вал. Температура в устройстве высокая, оно очень опасное, но никто не проводил с ней инструктаж, не знакомил с техникой безопасности.

  Доченьку аж приподняло за руку, которую она не могла вытащить. Чтобы не затянуло дальше, ей пришлось воткнуть в механизм локоть. Наконец его отключили, побежали за электриком. До его прихода прошло минут двадцать. Пока тот соединил провода, чтобы машина дала обратный ход, прошло ещё время. А механизм сначала дёрнулся вперёд, руку засосало ещё больше. Что она испытала за это время – известно только господу Богу да ей самой…

  Оказывается, на машине есть кнопка, которая даёт обратный ход. Но она не работает. Если бы она работала, руку тут же можно было бы вытащить обратно. Но хозяева Мовчан Алексей Сергеевич и Ангелина Юрьевна экономят на всём: на оборудовании, на зарплате, на технике безопасности. Не могут заплатить электрику, чтобы он отремонтировал эту кнопку.

  Когда это всё случилось, я прибежала к мужу директора Алексею Сергеевичу. Он обещал помощь. Они начали упирать на то, что предприятие закроют, и люди останутся без работы. Поэтому мы сначала и в «скорой» не сказали, что дочь получила травму на рабочем месте, и не стали писать заявление, пожалели людей. В то время они ещё были на нашей стороне.

  А когда дочь увезли в республиканскую больницу, и стало известно, что ей отнимут пальцы, мы пошли к ним за помощью. Мовчан сначала нас в упор не замечал, ходил как мимо пустого места. Мы ждали Ангелину Юрьевну. Когда она появилась, он засуетился и каким-то чудом даже поинтересовался у нас здоровьем Наташи.

  Мы сказали, что ей будут ампутировать пальцы. «И что вы от нас хотите?» — спросил он. Мы ответили: компенсацию хоть какую-нибудь. А он подвёл меня к каландру и сказал:

  — Засунь туда руку.

  — Зачем? – удивилась я. – Пихай сам, если тебе так хочется, а мне не хочется.

  Этим он хотел показать, что наша дочь сама виновата. Но она же не дура, чтобы затолкать руку в горячий механизм. Потом выругал нас нецензурно: мы и вымогатели, и такие-сякие, пошли отсюда вон. А Наташа, дескать, сама виновата.

  Ей отняли мизинец, фаланги ещё на двух пальцах. Проведено уже три операции. Пытались разогнуть локоть, но кости повреждены, кожа на локте полопалась. Сделали пересадку. Городские врачи пытаются спасти руку, но теперь уже и кисть под вопросом, и локоть – всё гниёт. Даже если руку сохранят, она будет нерабочая. Наша девочка на всю жизнь останется инвалидом…

  А руководители комбината даже не звонят, не интересуются её здоровьем, не говоря уже о том, чтобы помогать. Я в семье работаю одна, и то на временных работах. А лекарств требуется с каждым днём всё больше и больше. Мовчаны дали только три тысячи, выплатили зарплату, пару раз передали передачи – и всё. Приходится лезть в долги, я уже больше 20 тысяч назанимала. Бандаж на локоть надо купить, обезболивающие дорогие – дешёвыми её боли не унять.

  Дочь впала в отчаяние. Она испытывает такие адские боли, что просит врачей поскорее отнять ей руку, чтобы прошла боль. А у неё ведь вся жизнь впереди. Если была бы материальная поддержка, может быть, удалось бы получить более качественную медицинскую помощь. Смотрю, как она страдает, и плачу горькими слезами, пока она не видит. А при ней нельзя. Боюсь: только не отчаялась бы она у меня…»

  В банно-прачечном комбинате корреспондента встретили хозяйка и её супруг. Правда, Ангелина Юрьевна при упоминании фамилии «Сорокина» удивилась: «Какая Сорокина?» Потом она сказала, что руку девушки не затягивало, а только рукав кофты. Хотя на гладильном аппарате положено работать в халате с коротким рукавом.

  — Нас проверял Следственный комитет, — рассказала А.Ю. Мовчан. – Они сказали: как такое возможно – затолкать руку в эту узкую щель? Там только простынь может войти. Следователи проводили следственный эксперимент. Это нереально – затолкать руку в каландр. Рука не вошла под валик, она оказалась вдоль него. Но там горячий пар, которым ей и нанесён ожог. Сама виновата!

  По словам директора, почувствовав свою вину, девушка даже «скорой» не сказала, что получила ожог на работе. А мать теперь вымогает деньги, хотя Наталье сразу же была выплачена зарплата. Но вскоре мать с отчимом приехали и закатили истерику, чтобы им дали ещё денег. Следственный комитет предостерегает, что денег им давать никак нельзя.

  — Вот предоставит больничный лист, хотя бы промежуточный, тогда и выплатим, — дополняет супругу А.С. Мовчан. – В момент происшествия на предприятии был я, жены не было. Девушка не отличалась хорошим поведением. Это не был несчастный случай – виновата безалаберность. В машину затянуло рукав, а сама рука оказалась прижатой к валику. Когда всё происходило, она молчала, пока это не заметила другая работница, принимавшая бельё с другой стороны. Если ей затягивало руку, она должна была сказать, что что-то не так? Крикнула только тогда, когда рукав уже затянуло и её подняло над полом. Электрик прибыл через 7 минут, она и это время не кричала.

  По словам Алексея Сергеевича, когда работницу освободили, на правой руке даже не было видно ожога. Было небольшое покраснение.

  — После ЧП мы отвезли её в больницу, купили ей воды, обезболивающих лекарств. — продолжает А.С. Мовчан. — 16 июля мать пришла к нам: дайте денег. Мы дали. Потом она пришла за деньгами 20-го числа, мы снова дали. На третий раз она пришла с супругом. Ангелина была занята, я спускался со второго этажа, спросил: что хотели? «Переговорить с Ангелиной Юрьевной. Нам нужны деньги — уехать в больницу к дочери». И тогда я сказал: несите промежуточный больничный, я просто так больше денег давать не буду. Почему-то кажется, что деньги до Наташи не доходят. И тогда из уст этой женщины полились такие ругательства! Пришлось выставить её вон. На 16-е августа у нас нет никакого подтверждения, что девушка лежит в больнице. Никто никуда не жаловался бы, если бы мы платили родителям. А раз отказались платить, они и пошли с жалобами. Мы больше никому платить не имеем права, кроме Натальи. Пусть открывает карту – будем перечислять ей лично.

  Супруги Мовчан показали нам эту машину. Корреспондент попытался затолкать в неё руку (машину предварительно остановили!), но, честно говоря, ничего не получилось. Да специально, наверное, и не получится. Но в голове крутилась мысль: если в каландр затянуло кофту, то почему нельзя было выскользнуть из неё или хотя бы из рукава, чтобы не обжечь руку?

  В тот же день мы дозвонились до самой Наташи. Она «отходила» от наркоза в БСМП: ей пересаживали кожу на локте. Она не могла долго говорить, и мы успели только спросить: раздроблены ли у неё кости. Девушка ответила:

  — Кости повреждены от сдавливания. От них отлетают частички…

  Но разве после ожога, пусть даже и сильного, отнимают пальцы и от костей «отлетают частички»?

  На обращение редакции в следственный отдел по Кабанскому району следователь Д.Р. Цыбиков ответил, что до окончания проверки не имеет права разглашать сведения. После окончания они дадут ответ на наш запрос. Но почему тогда, если верить супругам Мовчан, следователь охотно идёт на контакт с ними?