Госдума озаботилась проблемой омуля

  На прошлой неделе наша редакция решила откликнуться на приглашение депутата Государственной Думы РФ Н.Р. БУДУЕВА принять участие в работе «круглого стола» в Улан-Удэ на тему «Проблемы сохранения и восстановления байкальского омуля». Участие в нём приняли политики, учёные, охранные структуры, правоохранительные органы.

  Думается, тема интересна большинству жителей района, выросших на омуле. Тем более, что нынче многие из нас испытали последствия полного запрета на его вылов. Охранные меры в нерестовый период ужесточились в разы, на столах «к картошечке» нет привычной «спасской» рыбки. Остались лишь воспоминания…

  В начале заседания депутат объяснил, почему озаботился проблемой браконьеров:

  — Куда ни зайду в Улан-Удэ или в той же Москве – на рынок, в ресторан, везде омуль, икра омулёвая. Сколько же его вылавливают?.. Поэтому я решил: вопросом надо заниматься системно.

  Поддержал его и заместитель начальника отдела Министерства сельского хозяйства республики Ю.К. Гиргушкин:

  — Мы изучали ситуацию с омулем в Иркутске, там нашей рыбой торгуют, хотя это запрещено. Но продавцы объясняют, что они – представители коренных и малочисленных народов Севера, им положена квота на вылов, а излишки позволено реализовывать.

  Дело в том, что данное министерство наделено полномочиями выделения квот на вылов омуля, которые научно обоснованы «Госрыбцентром». Всем остальным, кроме народов Севера, вылов омуля запрещён. А под эти народы подстраиваются кто угодно, в том числе и браконьеры, и уроженцы Кавказа и т.п.

  Если 10 лет назад в Бурятии было всего две общины коренных народов Севера, то сейчас – двенадцать. Поэтому Н.Р. Будуев предложил составить реестр этих народов и вообще хорошо проработать данный вопрос на законодательном уровне. Наверное, не совсем правильно, когда за «пару хвостов» люди получают срок, а малочисленным народам разрешено не только ловить омуль, но и реализовывать.

  Нужно заметить, что на протяжении всего совещания самую хорошую осведомлённость в вопросе сохранения омуля проявляли директор Байкальского филиала научного учреждения «Госрыбцентр» В.А. Петерфельд и врио руководителя Ангаро-Байкальского ТУ федерального агентства по рыболовству Р.В. Гармаев.

  Они-то и рассказали: в последнее время сформировалось общественное мнение, что большой вред омулю наносят не только браконьеры, но и бакланы, а также нерпы. Однако учёный Владимир Августович Петерфельд опроверг это:

  — Баклан не настолько угрожает омулю, как об этом говорят. Разве что во время нереста. А в период летнего нагула, когда рыба находится на достаточной глубине, баклан, ныряющий только на 6 метров, не достаёт омуль. Огромный вред баклан наносит частиковым породам. В Чивыркуйском заливе (Баргузинский район) из-за него практически не осталось этой рыбы, на островах – растительности. Это настоящий ужас для залива. Но сегодня для исправления ситуации ничего не предпринимается.

  Что касается нерпы, то её численность превысила потенциально возможный для нормального экологического состояния уровень. Учёным долго не верили, вышестоящие инстанции заставляли пересчитывать численность нерпы. Те долго пересчитывали, а потом схватились за голову: она оказалась выше, чем предполагалось. Учёные на Байкальском форуме предложили возобновить её промысел. Но поднялся страшный шум – вплоть до того, что Петерфельд якобы собирается делать тушёнку из нерпятины!

  Возвращаясь к запрету вылова омуля, учёный доложил, что та часть, которая не подверглась промышленному лову летом, вошла в нерестовые реки. Однако в Селенге омуль не спешит вверх. Не одну неделю он простоял в районе Фофоново. Почему?

  — А кто его знает? – пожал плечами В.А. Петерфельд. – Рыба может стоять и десять дней, и двадцать. Причина науке неизвестна. Ни уровень воды, ни её состояние на миграционный потенциал омуля не влияют!

  Основной проблемой в вопросе сохранения байкальского эндемика учёный считает уменьшение числа производителей – самок и самцов. Когда-то их численность в основных нерестовых реках (Верхней Ангаре, Селенге, речках Посольского сора, Баргузине) оценивалась порядка четырёх миллионов особей. Последние два года количество не превышало миллиона.

  На сегодня в Селенгу зашло порядка 540 тысяч производителей. Потенциальный фонд отложенной икры – 3,5 миллиарда икринок. По данным традиционной декабрьской съёмки на нерестилищах остаётся 350 миллионов. Недостающий фонд икры – 89 %. Цифры ужасающие, и львиная доля – на совести браконьеров!

  За последние четыре года, вместе взятых, в двух нерестовых реках – Верхней Ангаре и Селенге – икринок в Байкал скатилось в два раза меньше, чем скатывалось раньше за год. Например, в 1986 году, когда В.А. Петерфельд только приехал в Бурятию, в одной лишь Селенге скатилось 1,5 млрд личинок омуля.

  Учёный считает, что та рыба, которая нынче зашла на нерест, даст более-менее хорошее потомство. Она упитанна: три омуля тянут на два килограмма. Но её стало очень мало. И через три-четыре года, по прогнозам учёного, наступит коллапс. Наихудшие времена для омуля ещё впереди…

  Ситуацию, возможно, могли бы поправить рыборазводные заводы. Но, во-первых, из трёх в республике действует только один – Большереченский. А во-вторых, и Большереченский завод не справляется с поставленной задачей: вместо 1,2 млрд икринок в прошлом году было заложено только 45 млн. И больших сдвигов в ближайшее время не предвидится.

  Хотя от запрета на вылов положительная тенденция уже наметилась. И его нужно продлить ещё на несколько лет…