Повесть о «красном директоре» А.И. Хмелёве

  1. «Он рос вместе с коллективом…»

  Совхоз «Кабанский» был создан в 1959 г. В него входили тогда три села – Истомино, Исток и Степной Дворец, где находилась контора. Меня назначили главным зоотехником. Занимались всем понемногу, но у меня были большие планы, связанные с птицеводством, так как до этого я около шести лет проработала на Кабанской межрайонной инкубаторной станции – старшим зоотехником, директором. В те годы в республику стали завозить яйцо утки пекинской породы…

  Нашу идею – подращивать утят до 20 дней на инкубаторной станции, а потом «переселять» на водоём – поддержал председатель райисполкома Н.Т. Антоненко, вместе с ним мы доказали её перспективность в обкоме партии. С этого, можно сказать, начиналось промышленное птицеводство в районе.

  Алексей Иванович Хмелёв был назначен директором совхоза «Кабанский» через два года после его создания, но был уже третьим по счёту руководителем. И задержался на этой хлопотливой многотрудной работе на двадцать лет…

  Вместе с молодым коллективом он прошёл непростой путь, где были и трудности, и ошибки, и неудачи: от первоначального коллектива в несколько десятков работников до мощной птицефабрики с численностью персонала в 1200 человек, объединившей полтора десятка сёл; от нескольких сот уток, которые разбегались от нас по всему Истоминскому сору (огораживать выгулы металлической сеткой стали позже), до полутора миллионов голов птицы в год!

  …Отношения с новым директором у меня поначалу не складывались. Я устанавливала должную дисциплину в коллективе инкубатора, многим это не нравилось. Посыпались сплетни и анонимки. Хмелёв вообще по природе был очень доверчивым человеком, да и молодым он тогда был – тридцать с небольшим. У нас состоялся жёсткий разговор, после которого я подала заявление на увольнение, и он тут же подписал его. Я договорилась о переезде в Крым, там нашлась работа по специальности, муж уже выехал туда. Зашла в контору совхоза забрать трудовую книжку и столкнулась с Хмелёвым. Тот искренне обрадовался:

  — Нина Андрияновна, как хорошо, что вы пришли! Мы разобрались, очень виноваты перед вами... — и у меня на глазах порвал заявление на мелкие кусочки.

  Это был очень искренний и порядочный человек, он любил и понимал людей. А как Алексей Иванович работал! Иногда, когда требовала обстановка, без преувеличения – сутками, так, что, сидя на стуле, засыпал ненадолго…

  В советские времена случайные люди большими руководителями не становились. Много раз Алексей Иванович бывал в Истомино с первым секретарём обкома партии А.У. Модогоевым. Это сейчас руководители Бурятии приезжают в район целой колонной автомашин – свита, чиновники, охрана… А тогда Андрей Урупхеевич приезжал один, бросал свою машину на центральной усадьбе, пересаживался в хмелёвскую «Волгу», и они объезжали хозяйство.

  Мне предварительно звонили: жди гостей. Мы уже знали их вкусы: Модогоеву готовили бухлёр, Хмелёв очень любил окуней. Они садились за общий стол, обедали и разговаривали с коллективом. Разговор был всегда простой, доброжелательный – человеческий. Прежде всего, конечно, о работе, но и о семьях, детях не забывали…

  Совхоз, преобразованный в 1977 году в птицефабрику, процветал, получал миллионные прибыли. Неоднократно наш коллектив становился победителем Всероссийского и Всесоюзного социалистического соревнования, о нём снимали фильмы, писали в центральных газетах. А Алексей Иванович, труд которого был высоко оценён – два ордена Ленина, орден Октябрьской революции, медаль «За освоение целинных и залежных земель», золотые и серебряные медали ВДНХ, – оставался скромным и очень внимательным к людям.

  Он всегда выполнял обещанное, и если говорил птичнице, что устроит её ребёнка в садик, та шла работать со спокойной душой – знала, что устроит. Когда я после рождения сына через пять дней вышла на работу, Алексей Иванович договорился с заведующей сельским клубом, что та заменит няньку…

  Или вот такой пример, хорошо показывающий, что руководители того поколения были по-настоящему государственными людьми. Как-то встал вопрос о закрытии интерната при Кабанской школе – не было ставок технических работников. Узнав об этом, Хмелёв распорядился целый год содержать такую ставку за счёт совхоза – ведь в интернате жили дети его работников… И заодно, насколько мне известно, «подговорил» на такой же поступок директора ОПХ «Байкальское» И.Я. Макальского.

  Была у Алексея Ивановича и такая «слабость»: он любил отправлять работников совхоза в дальние путешествия. Обычно в специальном турпоезде наши занимали целый вагон. Так мне удалось побывать в Средней Азии и Казахстане, в Прибалтике. А на Выставку достижений народного хозяйства совхоз «Кабанский» проторил «народную тропу», отправляя туда делегации чуть ли не каждый год. Как-то одновременно туда выехали восемь работников Истоминского инкубатора, которым я руководила!

  Алексей Иванович старался лично проводить своих «путешественников», было и такое, что доставал из кармана энную сумму и вручал: «Чтобы дорогой не скучали!..»

  Добавьте сюда многочисленные поездки на совещания, семинары, съезды специалистов и рабочих совхоза – Хмелёв заботился о том, чтобы производство не отставало от самых передовых рубежей науки и практики. И охотно командировал работников «набраться ума». Мне больше всего запомнился международный конгресс по птицеводству. Это было в 1966 году в Киеве. Там собрались учёные и практики из 40 стран. Наш совхоз представляли на конгрессе сразу четверо: А.И. Хмелёв, парторг Б.С. Стрекаловский, зав.фермой С.В. Филонова и я. Скажу прямо: мы не чувствовали себя там какими-то второстепенными людьми, а выглядели вполне достойно.

  Когда в 1980 году А.И. Хмелёва избрали первым секретарём Кабанского райкома КПСС, мы все очень переживали – и за него, и за «осиротевшую» птицефабрику. И, как показала в дальнейшем жизнь, не зря…